Экстремальная децентрализация власти. Как это делают в стране сыра и альпийских лугов?
Особенности распределение властных полномочий в Швейцарии. Принципы субсидиарности, автономии и прямой демократии. Плюсы, минусы и сравнение с Россией.
Фундаментальные принципы швейцарской децентрализации
Швейцарский федерализм - это не политическая абстракция, а живой механизм, выстроенный на трёх китах, которые и определяют уникальность страны.
Ниже я попытаюсь разобраться в особенностях выстроенной веками системе на примерах и базовых принципах.
Основы
Подробнее
Принцип субсидиарности
Если кантон или муниципалитет может решить вопрос сам — федеральный центр не имеет права вмешиваться. Берн берёт на себя лишь то, что невозможно урегулировать на месте: оборону, валюту, внешнюю политику.Реальная автономия кантонов
Это 26 "мини-государств" со своими конституциями, парламентами и, что критически важно, налоговыми системами. Кантоны соревнуются за людей и бизнес, создавая свои условияПрямая демократия как последнее слово
Любой закон может быть оспорен на референдуме. Но уникальность в "двойном большинстве": нужно одобрение и большинства граждан, и большинства кантонов. Это защищает интересы малых регионов, но часто тормозит реформы
Принцип субсидиарности: «Сначала свой двор, потом общая улица».
Это главное правило швейцарского федерализма. Его суть проста: любой вопрос должен решаться на самом низком уровне, где это возможно. Если коммуна (муниципалитет) сама может организовать вывоз мусора или содержание школы, она это и делает. Если задача слишком сложна или затратна для одной коммуны (например, строительство крупной больницы), её решает кантон. Федеральный центр в Берне подключается только в самом крайнем случае, когда вопрос действительно общегосударственный: оборона, денежная система, международные договоры.
Почему это важно?
Это создает систему «ответственного хозяина». Местная власть ближе к людям, лучше понимает их нужды и тратит деньги более осмотрительно, потому что это её бюджет и её налогоплательщики. Это противоположность модели, где все решения и деньги «спускаются» сверху, а регионы выступают лишь просителями.
Автономия кантонов: 26 «государств в государстве» с реальными полномочиями.
Представьте, что каждый крупный регион России имел бы свою конституцию, свой парламент, своё правительство, свои суды и, что ключевое, свою налоговую систему. Это и есть швейцарский кантон. Это не просто административная единица, а политическое образование с высокой степенью самостоятельности.
Что это дает на практике?
- Налоговая конкуренция: Кантон Цюрих может установить одни ставки налогов, а кантон Ури - другие. Бизнес и граждане, выбирая место жительства, фактически «голосуют ногами» за более привлекательные условия. Это заставляет власти каждого кантона быть эффективными и думать о своей привлекательности.
- Культурная адаптивность: Немецкоязычный кантон сам решает вопросы образования на своем языке и в своих традициях, а италоязычный Тичино - на своих. Это снимает множество потенциальных конфликтов в многонациональной стране.
- Собственные ресурсы: Основная часть налогов остается в кантоне и коммуне, создавая прочную финансовую основу для самостоятельности. Местный бюджет зависит не от «выделенных» сверху трансфертов, а от собственной экономики.
Прямая демократия: «Окончательное слово - за народом».
Это не просто лозунг, а ежедневная практика. Граждане Швейцарии - не просто избиратели раз в несколько лет, а постоянные «совладельцы» политического процесса.
Как это работает?
Любой закон, принятый парламентом, может быть отправлен на доработку или отменен, если против него соберется определенное количество подписей граждан (референдум). Более того, сами граждане могут предложить поправку в конституцию.
Но есть ключевая особенность - «двойное большинство».
Для принятия некоторых важных решений (например, изменений в конституции) нужно не просто большинство голосов всех граждан страны. Нужно также, чтобы за это решение проголосовало большинство кантонов. Это мощный предохранитель, защищающий интересы малых регионов. Представьте: 80% населения крупных городов проголосовали «за», но 15 маленьких сельских кантонов сказали «против». Это делает систему очень стабильной, но и крайне консервативной, сильно усложняя масштабные реформы.
Для принятия некоторых важных решений (например, изменений в конституции) нужно не просто большинство голосов всех граждан страны. Нужно также, чтобы за это решение проголосовало большинство кантонов. Это мощный предохранитель, защищающий интересы малых регионов. Представьте: 80% населения крупных городов проголосовали «за», но 15 маленьких сельских кантонов сказали «против». Это делает систему очень стабильной, но и крайне консервативной, сильно усложняя масштабные реформы.
Из этого следует вывод: швейцарская децентрализация - это не просто «раздать полномочия на места». Это взаимосвязанная система: субсидиарность определяет уровень принятия решений, автономия дает регионам реальные инструменты (налоги, законы) для этих решений, а прямая демократия дает гражданам последний контрольный механизм над всеми уровнями власти. Система, построенная на доверии к «низовым» уровням и настороженности к концентрации власти в центре.
Как «федерализм в чистом виде» работает на практике
Швейцарская децентрализация - это не декларация, а отлаженная система с конкретными инструментами, которые превращают автономию в повседневную реальность. Её можно назвать «федерализмом в чистом виде», где принципы реализуются через три ключевых механизма.
Механизмы
Подробнее
Реальная налоговая автономия
Кантоны обладают конституционным правом самостоятельно устанавливать и собирать налоги. Это создаёт режим горизонтальной налоговой конкуренции, где регионы соперничают за бизнес и население. Федерация выполняет роль арбитра и компенсатора в рамках системы ресурсного выравнивания.Развитая горизонтальная кооперация
Поскольку малые кантоны часто не имеют достаточных ресурсов, они активно используют межкантональные конкордаты — договоры, позволяющие совместно решать задачи в сфере образования, здравоохранения или инфраструктуры. Это добровольное объединение усилий без потери суверенитета.Отсутствие классической "вертикали власти"
Федеральное законодательство реализуется органами власти кантонов. Нет федеральных структур на местах — кантональная полиция и администрация действуют и как региональные органы, и как агенты центра. Это требует предварительных консультаций, что делает процесс принятия решений консенсусным, но часто замедленным.
Бюджетный федерализм: не «разделение денег», а «конкуренция за качество жизни».
В России большинство налогов собирается центром, а регионы получают обратно часть средств в виде дотаций и субвенций. В Швейцарии всё наоборот. Право собирать основные налоги принадлежит кантонам и муниципалитетам. Федеральный центр имеет ограниченные фискальные полномочия: например, он может взять налог на доход, но ставка для физлиц не может превысить 11.5%.
Что это значит для простого человека или бизнеса?
Вы можете сравнить налоговые ставки, качество школ, дорог и социальных услуг в разных кантонах и выбрать, где вам жить и работать. Кантон Люцерн, чтобы привлечь молодые семьи, может снизить налоги и увеличить бюджет на детские сады. Это создает реальную конкуренцию между регионами, где власть вынуждена быть эффективной и чуткой к запросам граждан, иначе люди и капиталы «уйдут» в соседний кантон. Это главный двигатель развития и ответственности на местах.
Кооперация: когда маленькие игроки объединяются, чтобы не проиграть.
Половина из 26 швейцарских кантонов — очень маленькие. У кантона Аппенцелль-Иннерроден меньше 16 тысяч жителей (несколько многоэтажек в Москве). Самостоятельно содержать современную больницу, колледж или систему утилизации сложных отходов он не может.
Что делать? Объединяться.
Для этого существуют два неформальных, но мощных инструмента:
- Межкантональные конференции. Это «клубы по интересам» министров и чиновников из разных кантонов, где они договариваются о совместных стандартах и проектах.
- Конкордаты. Это юридически обязывающие договоры между кантонами. Например, три маленьких горных кантона могут подписать конкордат о создании и содержании одной общей современной клиники, доступной жителям всех трёх регионов. И таких соглашений сотни.
Важный нюанс: это добровольная кооперация снизу, а не «укрупнение регионов» по указу сверху. Каждый кантон сохраняет суверенитет, но осознанно делится им ради общей выгоды.
Исполнение федеральных законов: в Швейцарии нет «федералов на местах».
Это, пожалуй, самый поразительный для российского наблюдателя механизм. Когда федеральный парламент в Берне принимает закон, у него нет своей «вертикали» для его исполнения в регионах.
Как же он реализуется?
Федеральный центр передаёт закон кантонам со словами: «Это наша общая задача. Вы, зная свою специфику, сами решите, как её лучше выполнить». Кантональные власти и полиция приводят федеральные нормы в жизнь. Более того, даже прямые федеральные налоги собирают не федеральные инспекторы, а кантональные казначейства.
Почему эта система не разваливается?
Из-за системы сдержек.
- Предварительные консультации. Прежде чем внести закон, Берн обязан его согласовать с Конференцией кантональных правительств. Если кантоны резко против, проект, как правило, отзывают.
- Прямая демократия. Готовый закон граждане могут оспорить на референдуме.
- Финансовая ответственность. Если закон требует расходов, кантоны получают от федерации целевые средства на его исполнение.
Получается, что федеральная власть не командует, а договаривается. Она вынуждена считаться с регионами на всех этапах - от разработки идеи до её реализации. Это и есть настоящий федерализм в действии.
Швейцарская модель - это замкнутый круг ответственности и ресурсов. Налоговая автономия дает регионам деньги и стимул для развития. Кооперация дает малым регионам возможность решать сложные задачи, не теряя лица. А право исполнять федеральные законы дает им влияние на общегосударственную политику. В итоге, кантон - не подчиненный исполнитель, а младший, но полноправный партнёр центра, от которого напрямую зависит успех любого начинания.
Ключевые преимущества: что выигрывает страна и её граждане от такой системы?
Швейцарская модель - это сложный механизм, но зачем он нужен? Что она даёт помимо знаменитой стабильности? Главные плюсы — это не абстрактные ценности, а конкретные выгоды для развития страны и качества жизни людей.
Модель децентрализации формирует особую политико-правовую среду, порождающую уникальные преимущества, выходящие за рамки простого разделения полномочий.
Преимущества
Подробнее
Механизм политической стабильности
Система "коалиций согласия", где все крупные политические силы представлены и в правительстве, и в парламенте, исключает появление радикальной системной оппозиции. Конфликты гасятся на стадии предварительных консультаций, а роль сдержек берут на себя кантональные парламенты. Это создает управляемую, предсказуемую политическую среду, крайне привлекательную для долгосрочных инвестиций.Поиск эффективных решений на местах
Осознавая свою ресурсную ограниченность, муниципалитеты и малые кантоны не ждут указаний сверху, а активно вступают в горизонтальную кооперацию — создают межмуниципальные школы, объединяют клиники, совместно финансируют инфраструктуру. Это прагматичная адаптация к вызовам, основанная не на централизованном плане, а на осознанной местной инициативе в рамках конкордатов.«Конкуренцию юрисдикций» за качество госуправления
Налоговая автономия и право на собственную политику заставляют кантоны бороться за граждан и бизнес, предлагая лучшие условия. Качество местной администрации, школ, инфраструктуры становится конкурентным преимуществом региона. Таким образом, децентрализация работает как встроенный стимул для постоянного повышения эффективности власти, где оценку выставляет не начальство, а конечный "потребитель" — налогоплательщик.
Политическая стабильность через интеграцию, а не через подавление.
В стране с четырьмя языковыми группами и сильными региональными идентичностями риски раскола высоки. Швейцарский федерализм не ломает эти различия, а превращает их в системное преимущество.
Как это работает?
Каждая языковая община (немецкая, французская, итальянская) получает гарантированное представительство в правительстве и право жить по своим культурным нормам в рамках своего кантона. Немецкоязычный швейцарец из Цюриха не чувствует, что его «опекает» франкоязычный Берн, потому что центр слаб и не лезет в местные дела. Это снимает главное топливо для сепаратизма — ощущение, что твою идентичность игнорируют или подавляют «далёкие чиновники из столицы». Система устроена так, что выгоднее договариваться внутри неё, чем пытаться её развалить.
«Политика согласия»: как система гасит конфликты до их возникновения.
В Швейцарии нет привычной нам «системной оппозиции», которая критикует правительство. Почему? Потому что все значимые политические силы уже встроены в процесс принятия решений на этапе их обсуждения.
Представим такую ситуацию: Центр хочет изменить экологическое законодательство. Вместо того чтобы готовить закон тайно, а потом пробивать его голосованием, он обязательно проводит предварительные консультации с кантонами, бизнесом, профсоюзами. Если кантоны, особенно влиятельные, как Цюрих или Женева, резко против, проект будет доработан или отложен. Роль «оппозиции» берут на себя парламенты кантонов, выторговывая компромиссы.
Результат? К моменту официального голосования острого конфликта уже нет. Решение - это продукт долгих переговоров, с которым в целом согласны все ключевые игроки. Это делает политику предсказуемой и защищает от резких, революционных поворотов «сверху», что крайне ценится и бизнесом, и гражданами.
Адаптивность и управленческая гибкость: находчивость вместо единого плана.
Когда у центра мало рычагов прямого давления, а у регионов — реальные ресурсы и ответственность, система начинает порождать неожиданные, но эффективные решения снизу.
Пример из жизни: небольшие муниципалитеты в италоязычном кантоне Тичино столкнулись с тем, что в каждой деревне не хватает детей для полноценной школы. Вместо того чтобы ждать указаний из центра или закрывать школы, они добровольно объединились. Теперь школьный автобус забирает детей из нескольких посёлков и везёт в одну общую, хорошо оснащённую школу. Бюджеты на содержание здания и зарплаты учителей объединили, качество образования выросло, а автономия каждого муниципалитета сохранилась.
Такая гибкость - прямое следствие децентрализации. Местная власть, которая сама собирает налоги и сама отвечает за результат, мотивирована искать практические, а не бюрократические выходы из ситуаций. Она действует как предприниматель в своей сфере ответственности.
Качественное госуправление через конкуренцию и ответственность.
В системе, где гражданин может «проголосовать ногами», переехав в соседний кантон с более низкими налогами и лучшими дорогами, у региональной власти нет возможности быть неэффективной безнаказанно.
Что это создаёт?
- Установку на результат: чиновник думает не о том, как отчитаться перед вышестоящим министерством, а о том, как улучшить услуги для своих налогоплательщиков, чтобы они не уехали.
- Культуру доверия: граждане видят, что решения, которые их касаются (строительство школы, тарифы на ЖКХ), принимаются на виду и могут быть изменены через местный референдум. Это снижает уровень отчуждения от власти.
- «Политику малых дел»: большие общегосударственные реформы идут трудно, но на местном уровне система поощряет постоянные небольшие улучшения, потому что их результат сразу виден и оценивается жителями.
Преимущества швейцарской модели — это не про «сильный» или «слабый центр». Это про создание такой среды, где основные игроки (регионы, группы интересов, граждане) заинтересованы в стабильности системы и вынуждены договариваться. Она выигрывает не в скорости единовременных рывков, а в устойчивости, накоплении малых улучшений и глубинном общественном консенсусе, который невозможно обеспечить сверху директивно. Для гражданина это означает предсказуемость, высокое качество локальных услуг и ощущение, что его голос на местном уровне что-то решает.
Обратная сторона медали: недостатки и вызовы швейцарской модели
Идеальной модели не существует. Устойчивость швейцарской системы имеет свою высокую цену, порождая системные проблемы, многие из которых в централизованной России решены или не стоят так остро. Модель госуправления в стране сыра и гор обменивает скорость, единообразие и способность к быстрым реформам на стабильность и локальную автономию, демонстрируя ключевой компромисс любого федерализма.
Эти вызовы - оборотная сторона её главных принципов: чрезмерная децентрализация может, а в ряде случаев и становится тормозом для развития и справедливости.
Проблемы и недостатки
Подробнее
«Диктатура меньшинства» и структурный консерватизм
Принцип двойного большинства на референдумах приводит к парадоксу: 20% населения, проживающего в малых кантонах, могут заблокировать волю большинства. Это делает систему заложником консервативных меньшинств, что ярко проявилось в вопросе европейской интеграции.Институциональный тупик
Любая попытка исправить этот дисбаланс наталкивается на замкнутый круг: для реформы нужно изменить Конституцию, а для этого — получить одобрение тех, кого реформа ограничит. Это делает масштабные преобразования (например, укрупнение кантонов) практически невыполнимыми.Неэффективность и неравенство
Существование 26 различных административных и правовых систем ведет к дублированию функций и высоким транзакционным издержкам. Более половины малых кантонов объективно не обладают ресурсами для выполнения современных государственных задач, что усиливает территориальное неравенство.
«Диктатура меньшинства»: Когда права малых регионов блокируют волю большинства.
Правило «двойного большинства» на референдумах - это не только защита интересов малых кантонов. Иногда оно приводит к парадоксальной ситуации, когда решение, поддержанное большинством граждан страны, может быть отвергнуто меньшинством, проживающим в малых кантонах.
Почему так происходит?
В Совете кантонов каждый регион имеет два голоса, независимо от численности населения. В итоге половина сенаторов представляет всего 20% населения страны. На референдуме по изменению Конституции их голоса имеют равный вес. Например, 15 маленьких сельских кантонов с консервативными взглядами могут блокировать инициативу по интеграции с ЕС, которую поддерживает население крупных промышленных центров. Это не демократический принцип «один человек — один голос», а принцип «один кантон — один голос», который иногда вступает с ним в конфликт.
Замедленность и сложность реформ: почему страна «застряла» в XIX веке?
Швейцарскую политическую систему образца XIX века удалось сохранить не потому, что она идеальна для XXI века, а потому, что её практически невозможно кардинально изменить. Любая серьёзная реформа требует внесения поправок в Конституцию, а для этого нужно то самое «двойное большинство».
Представьте себе замкнутый круг - чтобы решить проблему «диктатуры меньшинства» и уравнять голоса кантонов, нужно изменить Конституцию. Но чтобы изменить Конституцию, нужно получить согласие... этих самых малых кантонов, которых такая реформа лишит привилегий. Круг замыкается. Это объясняет, почему за последние 100 лет десятки попыток перераспределить полномочия между центром и регионами провалились, а крупные реформы (например, укрупнение кантонов) остаются на уровне дискуссий.
Дублирование и высокие издержки: цена автономии 26 разных систем.
Когда у каждого из 26 кантонов своя конституция, своё правительство, своя система образования и налогообложения, это неизбежно ведёт к дублированию функций и росту административных расходов. Вместо одной общенациональной системы работают 26 параллельных.
Что это значит на практике?
Предприниматель, работающий в нескольких кантонах, должен тратить время и деньги на изучение и соблюдение 26 слегка отличающихся наборов правил. Это повышает транзакционные издержки для бизнеса и усложняет координацию в кризисных ситуациях. В российской модели, при всех её минусах, единое правовое и административное поле упрощает ведение дел на территории всей страны.
Проблема ресурсов: Когда самостоятельность означает беспомощность.
Финансовая автономия - это не только право собирать налоги, но и обязанность самостоятельно решать все задачи. Для крупных, богатых кантонов вроде Цюриха это преимущество. Но для более чем половины малых кантонов это становится объективной проблемой.
У них просто нет достаточных экономических и кадровых ресурсов, чтобы качественно обеспечивать современные стандарты образования, здравоохранения или цифровой инфраструктуры. Это создаёт риск усиления территориального неравенства.
Маленьким кантонам остаётся лишь три неидеальных выхода:
- Покупать услуги у крупных соседей, теряя реальный суверенитет.
- Объединяться друг с другом, что сложно и долго.
- Приватизировать часть услуг, что противоречит их консервативным взглядам.
Швейцарская модель платит высокую цену за свою стабильность и автономию. Инертность и сопротивление переменам - её системная слабость. Механизмы, призванные защищать интересы всех (малые кантоны, референдумы), в итоге могут защищать статус-кво даже тогда, когда изменения очевидно необходимы. Эта система идеальна для сохранения достигнутого, но не для быстрой адаптации к глобальным вызовам, требующим мобилизации и централизованных решений.
Что Россия может взять на вооружение, а что - оставить в Швейцарии?
Сравнивая две модели, важно избегать простых оценок «лучше-хуже». У каждой - свои исторические корни и социальный «код». Швейцария создавала свою систему снизу, из союза независимых кантонов, стремясь сохранить разнообразие. Россия, как крупная континентальная держава, исторически выстраивала управление сверху, обеспечивая единство и контроль над огромной территорией. Поэтому прямое копирование невозможно и вредно. Но полезные принципы - бесценны.
Две разные философии управления.
«Команда партнёров» против «корпорации с филиалами»:
- Швейцарская модель похожа на альянс независимых мастерских, где у каждой свой хозяин, своя специализация и свой бюджет. Они собираются в общий совет, чтобы договориться об общих правилах торговли и безопасности на их общей улице. Решения принимаются долго, зато каждый чувствует себя хозяином положения.
- Российская модель больше похожа на крупную корпорацию с головным офисом и региональными филиалами. Гендиректор в центре задает стратегию, стандарты и распределяет ресурсы между ними. Это позволяет быстро мобилизоваться на большие проекты и поддерживать единые стандарты, но лишает филиалы инициативы, а их руководителей - чувства полной ответственности за конечный результат.
Обе модели могут быть эффективными, но решают они разные задачи. Можно ли, оставаясь «корпорацией», дать «филиалам» больше самостоятельности и ответственности, чтобы повысить общую эффективность?
Три конкретных принципа для адаптации, а не копирования.
России не нужно вводить референдумы с «двойным большинством» или дробиться на 80 кантонов. Но швейцарский опыт подсказывает направления для точечных улучшений собственной системы.
Внедрить культуру горизонтальной кооперации.
- Проблема: Сейчас регионы часто конкурируют за федеральные инвестиции, но почти не сотрудничают друг с другом в решении общих проблем.
- Решение: Создать правовые и финансовые стимулы для добровольных «конкордатов по-русски». Например, нескольким соседним регионам может быть выгодно не строить каждый свою уникальную, но полупустую клинику для редких заболеваний, а создать одну общую на паритетных началах. Это требует закона, который позволит регионам заключать такие соглашения и объединять на эти цели часть своих бюджетов.
Расширить налоговую самостоятельность в рамках чёткого «коридора».
- Проблема: регионы имеют мизерные налоговые полномочия и потому зависят от трансфертов из центра. Нет стимула развивать собственную экономическую базу.
- Решение: дать регионам право, например, устанавливать дифференцированную ставку по одному из ключевых налогов (например, по налогу на прибыль организаций) в пределах, заданных федеральным законом. Это создаст здоровую конкуренцию: регион, который улучшит инвестиционный климат и инфраструктуру, сможет привлечь больше бизнеса, даже с ненулевой ставкой. Помимо этого необходимо так же передать часть налогов и сборов из центра в региональные бюджеты.
Узаконить обязательные предварительные консультации с регионами.
- Проблема: федеральные законы, напрямую затрагивающие компетенцию или бюджеты регионов (социальная сфера, ЖКХ, крупные инфраструктурные проекты), часто принимаются без их реального обсуждения с регионами.
- Решение: ввести процедуру, аналогичную швейцарской, когда проект такого закона должен получить положительный ответ от региональных парламентов и ассоциаций местного бизнеса в формате голосований и консультативных групп (например, при Совете Федерации). Это могут быть как право вето в ряде сфер, так и обязанность федерального центра публично рассмотреть и аргументированно ответить на коллективное мнение регионов. Это повысит качество законов и легитимность решений.
Коротко о главном
Подробнее
Основы модели
Три кита: субсидиарность, автономия, прямая демократия. Система строится на доверии к регионам и контроле граждан.Принцип субсидиарности
Решай сам, если можешь. Вопросы решаются на максимально низком уровне — от коммуны до кантона. Центр — только для общенациональных задач.Автономия кантонов
26 государств в одном. Кантоны имеют свои конституции, парламенты и налоговые системы, что стимулирует конкуренцию и адаптивность.Прямая демократия
Последнее слово за народом. Любой закон можно оспорить на референдуме, а для изменений Конституции нужно одобрение и граждан, и кантонов.Бюджетный федерализм
Конкуренция за качество жизни. Кантоны сами собирают налоги, создавая здоровую конкуренцию за бизнес и граждан.Механизмы кооперации
Объединение слабых. Малые кантоны объединяются через конкордаты для решения сложных задач, сохраняя суверенитет.Исполнение законов
Вертикали нет. Федеральные законы исполняют кантональные власти. Центр вынужден договариваться, а не командовать.Политическая стабильность
Единство в разнообразии. Система интегрирует разные языковые группы, снимая почву для сепаратизма через гарантии автономии.Гибкость и адаптивность
Решения снизу. Регионы мотивированы искать эффективные, нестандартные решения на местах, как предприниматели.Системные недостатки
Цена стабильности. Модель консервативна, реформы крайне сложны, возможна "диктатура меньшинства" и рост издержек.Российские контрасты
Вертикаль против консенсуса. Россия — централизованная корпорация, Швейцария — альянс партнёров. Задачи моделей разные.Уроки для России
Адаптация, а не копирование. Стимулировать кооперацию регионов, осторожно расширять налоговые права, ввести консультации.
17
Чтобы развиваться нам нужна ваша поддержка.
Начать обсуждение